Статьи
Часто сейчас спорят: кто же Тойво больше — художник, прозаик, поэт, пишущий еще и музыку, владеющий несколькими инструментами? Он — тот, кто сумел поверить в себя. Реализация любого из творческих начал труд неизбывный. Не жалеть себя, не давать поблажек, если браться за Ремесло — делать его действительно хорошо и мастерски, это тоже Дар.
ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
Так случилось, что Тойво Ряннель-художник известен более чем Тойво-поэт. На мой взгляд, это несправедливо, потому что картины его глубоко поэтичны. Живописуя, он создает удивительный сплав музыки и чувств, открывает эмоциональную множественность и многомерность пространственных миров. И у каждого свой неповторимый голос. Свой тон и гармония. Языковый слой и ритм.
То же присуще и стихам. Каждая строка, каждое слово, образ, завиток сюжета конкретны и виртуальны одновременно. Не застывая в статике запечатления, они раскрываются той ипостасью, в коей в данный момент нуждаются твои душа и сердце.
«…Похоже, я причастен ко всему,
Что создано божественной природой -
И синий свет озер - мне одному,
И золото закатов и восходов.
Высоких тундр жемчужные снега
Зовут манящим чувством обновленья,
И кажется мне звонкая река
Печального лапландца песнопеньем…»
Человека романтичного эти размышления, быть может, позовут в дорогу. Домосед вдруг обнаружит, что не помнит, когда в последний раз любовался пролетной стайкой свиристелей, лакомящихся на утренней заре морожеными мелкими дикими ранетками под его собственным окном. Философ отметит желание быть ближе к природе и даже обожествление творческого начала в Homo poetikus. Художник - талант, с каким несколькими словами-«мазками» Ряннель создает объем и цвет, ландшафтный колорит на фоне звукоряда. А для самого Тойво Васильевича, вероятно, - это тот самый «момент истины», откровение, что
«…Иногда мелькнет в просвете,
В круговерти серых туч,
Маленьким сигналом лета…»
Он, автор, предчувствует, что ему предстоит «в молчании стоять над водопада приземленным гудом» и открывать, что единственное невыдуманное чудо - «счастье жить».
Тема жизни, как таковой, одна из ведущих и всеобъемлющих в его творчестве. Причем подача ее неоднозначна. Это и вдохновенный запев о друге в стихотворении «Снова весна» (1946г.). И «Недоставленное письмо», посвященное сводному брату Ари-СулоКольенену, солдату финской армии (1939г.). Трогательно-целомудренное «Рождество в Тапиоле» (ок. 2001г.). И даже «День освобождения», суть которого в дате написания: 1953 год. Более чем смелое по тому времени, стихотворение и сегодня страшно обыденной ненавистью, которой дышит монолог:
«…Но сказки не вышло!
И призрак свободы растаял,
И рельсы уходят обратно в полярную мглу.
Остались ребята.
Со мною с улыбкою Сталин,
Как символ свободы,
Повешенный в Красном углу…»
Поэт Ряннель силен мужеством говорить то, что думает.
Его поэтическая правда летописна и исповедальна. Она не перст указующий и обличающий, но гражданская позиция автора вкупе с печалью и чувством вины. Не перед теми, кому не мог помочь он когда-то, а за тех, по чьей бездумности ли, сознательной ли жестокости, походя, калечились миллионы судеб.
«…И принято уже не трогать
Печальной памяти года,
Но помню я - была дорога,
Была дорога в никуда.»
- повествует Тойво в новелле «Салехард-Игарка». О зэке Гулага писателе Роберте Штильмарке, чье имя в посвящении, в тексте ни строчки. И о секретной стройке № 503 тоже. Но они незримо присутствуют между строк, сквозь которые мчит паровоз-призрак:
«…Он так спешил, летел без крыльев
Вперед, в коммуны благодать,
И мы за ним толпой спешили,
Хоть умереть, но не отстать.
От Салехарда к Енисею -
В сто тысяч лошадиных сил -
Он в топях тундровых посеял
Лихую тьму людских могил.
В надежд надломленные годы
Бредовые слагались дни…»
Герой другого рассказа - «Баллада о ноже» - бывший российский солдат, ставший безымянным зэком вследствие того, что окруженная врагом его рота была разбита, а он - выжил, вышел к своим, чтобы попасть в … советский концлагерь.
«…В больном бреду не мог произнести
Названия лагпункта и дороги,
Пытался лбом застенки разнести,
Кляня судьбу, и Сталина, и Бога!
Всю ночь он мне пытался рассказать
О главном дне своей беспутной жизни:
Ты запиши, запомни, вашу мать,
И расскажи там, в вашем коммунизме…»
Эти произведения созданы с промежутком в 45 лет. Но разве стали от того события, в них изложенные, пригляднее, меньше несут боли и ужаса бесправия, беспредела?
Уточнимся: ранее названные стихи Тойво Васильевича Ряннеля появились отнюдь не из стремления к поэтическому популизму, а просто потому, что они… писались, ибо были суть сама жизнь. Политические же обличения, сатира, переложения исторических житий - у поэта не в чести. Однако если его что-то волнует, человек совестливый, честный, экспрессивный и неравнодушный он не может молчать. Как иные имеют привычку думать вслух, так он тянется к перу и бумаге, кисти и краскам. Вчитываешься порой в его строки и ощущение: это уже знакомо по картинам Тойво. Вглядываешься иногда в живописную работу, и радость - это состояние, настроение, гамму цветовых оттенков, и вкус ветра, сладкой остроты полета, что возникают возле, Ряннель уже дарил, хотя и несколько иначе. И припоминается:
«…Пора листопада тревожит леса
И в душу врывается ветер постылый,
Ночами тревожно трубят в небесах
Пролетные птицы над родиной милой.
Ужели оттуда видней журавлям
И судьбы людей, и земные дороги;
И кажется мне, что по русским полям
Гудят поезда в журавлиной тревоге…»
Или:
«Лунный свет едва струится
Сквозь кедровые плетенья,
Что-то мне никак не спится
В непонятности смятенья…
То ли зверь ночной тревожит
Потайным колючим взглядом?
Но и он заснуть не может,
Чуя человека рядом…»
Особенность поэзии Ряннеля - от рожденных им строк невозможно отмахнуться, быстренько пробежать по ним глазами, довольствоваться наспех выхваченным словом. Ими наслаждаешься как ключевой водой. Они бальзам, что врачует изболевшееся сознание. На уровне подсознания они тот архетип, что формирует эстетическое восприятие действительности и даже строит, упорядочивает этику бытия, взаимоотношений, взаимопонимания, терпения и терпимости.
«Если ты меня обманешь, знай, что у себя воруешь
Неокрепшие соцветья хрупкой на заре любви…
Я почувствую во взгляде сквозняка пугливый вихрь,
Уколовший больно сердце неожиданной тоской.
Ни полслова, ни упрека не услышишь, не заметишь,
Если спросишь, что случилось. Я отвечу: «Ничего».
Ничего на самом деле, все останется как прежде,
Только в мире виртуальном что-то хрустнет на душе…»
Неисправимый лирик, Тойво бесконечно удивляется хрупкости Любви, очень бережно и вдохновенно говорит об этом:
«У больших, побитых ветром сосен,
Где во мху когтистые следы,
Повстречал я девочку раскосую
Необычной дикой красоты.
И она не вздрогнула при встрече,
Не пошла с оглядкою назад.
Золотисто-темные, как вечер,
Стыли изумленные глаза.
Знал я, где пугливый лось пасется,
Где таймени рыскают в реке,
Но не знал я, как любовь зовется
На ее мудреном языке.
Лето шло шиповниковым цветом,
Подрастали быстро глухари,
Но она все медлила с ответом
И смотрелась в зеркало зари…»
Образ Любимой для поэта, все, что с нею связано - дорого и интимно:
«Синева, упавшая на листья,
И роса на каменной тропе -
Все вокруг неотразимой мыслью
Тайно посвящается тебе…»
И хотя читателю изредка удается «заглянуть» в тайное тайных, посторонний взгляд не приземляет обожествленный Ряннелем образ женщины, искренность и чистоту признаний:
«Сверкнули, как чайки, четыре
Любовью наполненных дня;
И лучшая женщина мира
Легко целовала меня…»
«…Когда и радость и страданье
Сливаются в святую боль,
Спешу на нежное свиданье
Всегда желанная, с тобой!»
«…Но все же для меня ты что-то значишь
В полярном бесконечном полусне…
Когда от одиночества заплачешь,
То напиши и пуночке, и мне!»
Часто сейчас спорят: кто же Тойво больше - художник, прозаик, поэт, пишущий еще и музыку, владеющий несколькими инструментами? Он - тот, кто сумел поверить в себя. Реализация любого из творческих начал труд неизбывный. Не жалеть себя, не давать поблажек, если браться за Ремесло - делать его действительно хорошо и мастерски, это тоже Дар. Ну а что касается того, чей же сейчас Тойво Васильевич Ряннель, объехавший полмира - красноярский сибиряк или финское чудо, отвечу: НАШ, всех тех, кто его любит, как я, ждет встречи с ним, его книгами и картинами, кто помнит цепкость и мудрость его ласкового взгляда, надежность руки, негромкий добрый смех и голос, в котором переливистый гомон апрельских ручьев, удивление ветра, горделивая стать кедра.
НАТАЛЬЯ АЛТУНИНА,
Союз журналистов России
Так случилось, что Тойво Ряннель-художник известен более чем Тойво-поэт. На мой взгляд, это несправедливо, потому что картины его глубоко поэтичны. Живописуя, он создает удивительный сплав музыки и чувств, открывает эмоциональную множественность и многомерность пространственных миров. И у каждого свой неповторимый голос. Свой тон и гармония. Языковый слой и ритм.
То же присуще и стихам. Каждая строка, каждое слово, образ, завиток сюжета конкретны и виртуальны одновременно. Не застывая в статике запечатления, они раскрываются той ипостасью, в коей в данный момент нуждаются твои душа и сердце.
«…Похоже, я причастен ко всему,
Что создано божественной природой -
И синий свет озер - мне одному,
И золото закатов и восходов.
Высоких тундр жемчужные снега
Зовут манящим чувством обновленья,
И кажется мне звонкая река
Печального лапландца песнопеньем…»
Человека романтичного эти размышления, быть может, позовут в дорогу. Домосед вдруг обнаружит, что не помнит, когда в последний раз любовался пролетной стайкой свиристелей, лакомящихся на утренней заре морожеными мелкими дикими ранетками под его собственным окном. Философ отметит желание быть ближе к природе и даже обожествление творческого начала в Homo poetikus. Художник - талант, с каким несколькими словами-«мазками» Ряннель создает объем и цвет, ландшафтный колорит на фоне звукоряда. А для самого Тойво Васильевича, вероятно, - это тот самый «момент истины», откровение, что
«…Иногда мелькнет в просвете,
В круговерти серых туч,
Маленьким сигналом лета…»
Он, автор, предчувствует, что ему предстоит «в молчании стоять над водопада приземленным гудом» и открывать, что единственное невыдуманное чудо - «счастье жить».
Тема жизни, как таковой, одна из ведущих и всеобъемлющих в его творчестве. Причем подача ее неоднозначна. Это и вдохновенный запев о друге в стихотворении «Снова весна» (1946г.). И «Недоставленное письмо», посвященное сводному брату Ари-СулоКольенену, солдату финской армии (1939г.). Трогательно-целомудренное «Рождество в Тапиоле» (ок. 2001г.). И даже «День освобождения», суть которого в дате написания: 1953 год. Более чем смелое по тому времени, стихотворение и сегодня страшно обыденной ненавистью, которой дышит монолог:
«…Но сказки не вышло!
И призрак свободы растаял,
И рельсы уходят обратно в полярную мглу.
Остались ребята.
Со мною с улыбкою Сталин,
Как символ свободы,
Повешенный в Красном углу…»
Поэт Ряннель силен мужеством говорить то, что думает.
Его поэтическая правда летописна и исповедальна. Она не перст указующий и обличающий, но гражданская позиция автора вкупе с печалью и чувством вины. Не перед теми, кому не мог помочь он когда-то, а за тех, по чьей бездумности ли, сознательной ли жестокости, походя, калечились миллионы судеб.
«…И принято уже не трогать
Печальной памяти года,
Но помню я - была дорога,
Была дорога в никуда.»
- повествует Тойво в новелле «Салехард-Игарка». О зэке Гулага писателе Роберте Штильмарке, чье имя в посвящении, в тексте ни строчки. И о секретной стройке № 503 тоже. Но они незримо присутствуют между строк, сквозь которые мчит паровоз-призрак:
«…Он так спешил, летел без крыльев
Вперед, в коммуны благодать,
И мы за ним толпой спешили,
Хоть умереть, но не отстать.
От Салехарда к Енисею -
В сто тысяч лошадиных сил -
Он в топях тундровых посеял
Лихую тьму людских могил.
В надежд надломленные годы
Бредовые слагались дни…»
Герой другого рассказа - «Баллада о ноже» - бывший российский солдат, ставший безымянным зэком вследствие того, что окруженная врагом его рота была разбита, а он - выжил, вышел к своим, чтобы попасть в … советский концлагерь.
«…В больном бреду не мог произнести
Названия лагпункта и дороги,
Пытался лбом застенки разнести,
Кляня судьбу, и Сталина, и Бога!
Всю ночь он мне пытался рассказать
О главном дне своей беспутной жизни:
Ты запиши, запомни, вашу мать,
И расскажи там, в вашем коммунизме…»
Эти произведения созданы с промежутком в 45 лет. Но разве стали от того события, в них изложенные, пригляднее, меньше несут боли и ужаса бесправия, беспредела?
Уточнимся: ранее названные стихи Тойво Васильевича Ряннеля появились отнюдь не из стремления к поэтическому популизму, а просто потому, что они… писались, ибо были суть сама жизнь. Политические же обличения, сатира, переложения исторических житий - у поэта не в чести. Однако если его что-то волнует, человек совестливый, честный, экспрессивный и неравнодушный он не может молчать. Как иные имеют привычку думать вслух, так он тянется к перу и бумаге, кисти и краскам. Вчитываешься порой в его строки и ощущение: это уже знакомо по картинам Тойво. Вглядываешься иногда в живописную работу, и радость - это состояние, настроение, гамму цветовых оттенков, и вкус ветра, сладкой остроты полета, что возникают возле, Ряннель уже дарил, хотя и несколько иначе. И припоминается:
«…Пора листопада тревожит леса
И в душу врывается ветер постылый,
Ночами тревожно трубят в небесах
Пролетные птицы над родиной милой.
Ужели оттуда видней журавлям
И судьбы людей, и земные дороги;
И кажется мне, что по русским полям
Гудят поезда в журавлиной тревоге…»
Или:
«Лунный свет едва струится
Сквозь кедровые плетенья,
Что-то мне никак не спится
В непонятности смятенья…
То ли зверь ночной тревожит
Потайным колючим взглядом?
Но и он заснуть не может,
Чуя человека рядом…»
Особенность поэзии Ряннеля - от рожденных им строк невозможно отмахнуться, быстренько пробежать по ним глазами, довольствоваться наспех выхваченным словом. Ими наслаждаешься как ключевой водой. Они бальзам, что врачует изболевшееся сознание. На уровне подсознания они тот архетип, что формирует эстетическое восприятие действительности и даже строит, упорядочивает этику бытия, взаимоотношений, взаимопонимания, терпения и терпимости.
«Если ты меня обманешь, знай, что у себя воруешь
Неокрепшие соцветья хрупкой на заре любви…
Я почувствую во взгляде сквозняка пугливый вихрь,
Уколовший больно сердце неожиданной тоской.
Ни полслова, ни упрека не услышишь, не заметишь,
Если спросишь, что случилось. Я отвечу: «Ничего».
Ничего на самом деле, все останется как прежде,
Только в мире виртуальном что-то хрустнет на душе…»
Неисправимый лирик, Тойво бесконечно удивляется хрупкости Любви, очень бережно и вдохновенно говорит об этом:
«У больших, побитых ветром сосен,
Где во мху когтистые следы,
Повстречал я девочку раскосую
Необычной дикой красоты.
И она не вздрогнула при встрече,
Не пошла с оглядкою назад.
Золотисто-темные, как вечер,
Стыли изумленные глаза.
Знал я, где пугливый лось пасется,
Где таймени рыскают в реке,
Но не знал я, как любовь зовется
На ее мудреном языке.
Лето шло шиповниковым цветом,
Подрастали быстро глухари,
Но она все медлила с ответом
И смотрелась в зеркало зари…»
Образ Любимой для поэта, все, что с нею связано - дорого и интимно:
«Синева, упавшая на листья,
И роса на каменной тропе -
Все вокруг неотразимой мыслью
Тайно посвящается тебе…»
И хотя читателю изредка удается «заглянуть» в тайное тайных, посторонний взгляд не приземляет обожествленный Ряннелем образ женщины, искренность и чистоту признаний:
«Сверкнули, как чайки, четыре
Любовью наполненных дня;
И лучшая женщина мира
Легко целовала меня…»
«…Когда и радость и страданье
Сливаются в святую боль,
Спешу на нежное свиданье
Всегда желанная, с тобой!»
«…Но все же для меня ты что-то значишь
В полярном бесконечном полусне…
Когда от одиночества заплачешь,
То напиши и пуночке, и мне!»
Часто сейчас спорят: кто же Тойво больше - художник, прозаик, поэт, пишущий еще и музыку, владеющий несколькими инструментами? Он - тот, кто сумел поверить в себя. Реализация любого из творческих начал труд неизбывный. Не жалеть себя, не давать поблажек, если браться за Ремесло - делать его действительно хорошо и мастерски, это тоже Дар. Ну а что касается того, чей же сейчас Тойво Васильевич Ряннель, объехавший полмира - красноярский сибиряк или финское чудо, отвечу: НАШ, всех тех, кто его любит, как я, ждет встречи с ним, его книгами и картинами, кто помнит цепкость и мудрость его ласкового взгляда, надежность руки, негромкий добрый смех и голос, в котором переливистый гомон апрельских ручьев, удивление ветра, горделивая стать кедра.
НАТАЛЬЯ АЛТУНИНА,
Союз журналистов России
Более тридцати лет пролежало в запасниках красноярского художественного музея одно из самых известных полотен замечательного сибирского живописца Тойво Ряннеля "горные кедры". Картина со временем обветшала, и вот, в связи с предстоящим в октябре 80-летием мастера, за ее восстановление взялся художник-реставратор Дмитрий Ильин. Успеет ли он закончить работу? Увидят ли зрители картину на юбилейной выставке?
память сердца.
...Я Знаю, придет художник.
Он будет совсем мальчишкой.
Он будет писать, как надо, -
без грязи и без прикрас.
Он, если увидит дождик,
то просто напишет дождик...
А если увидит корни.
Старых разбитых кедров -
значит, напишет нас.
В этих давних стихах красноярского поэта КималяМаликова, посвященных художнику Ряннелю, выражено общее для всех тогдашних "шестидесятников" чувство романтической приподнятости, оптимистической веры в светлое будущее, веры в спасительную силу искусства.
И художник пришел. И создал свою самую знаменитую картину, ставшую символом времени и воплощением наиболее ярких достижений сибирского пейзажа. В монументальном полотне "Горные кедры" гармонично соединились требования эпохи и внутренний романтизм самого художника.
Как родился замысел картины? В мемуарной книге "незваный гость" Тойво Ряннельвспоминает: "работая в геодезических экспедициях на плоскогорьях восточной Сибири, я сильно подружился с кедром — это дерево забирается на высокие горные перевалы, к снежникам и ледникам, где рождаются реки".
Постепенно, в течение нескольких лет, в художнике зрело желание написать пейзаж о горных кедрах, выстоявших в борьбе за существование. Самые выразительные кедры он обнаружил на перевалах западных Саян - на перевале Амбуки у истоков Оленьей речки и Большой Ои. Долго искал композицию, формат холста, цветовые аккорды, оптимальную меру условности в изображении.
И вот в 1959 году работа была завершена. Незадолго до этого мастерскую художника посетила группа московских писателей, в том числе и Юрий Казаков, на которого "Горные кедры" произвели огромное впечатление. "Я присутствовал при рождении великой картины", - писал он позднее. высоко оценили работу и такие друзья, как художник Рудольф Руйга("аж завидки берут") и столбист-педагог Иван Беляк ("ты даже не понимаешь, что ты сделал!"). Но особенно окрылил художника успех картины на состоявшейся вскоре персональной выставке. Зрители толпились возле холста, громко выражали свое восхищение.
Были, конечно, и недоброжелатели, и завистники (в основном среди братьев по цеху). Судьба картины складывалась непросто.
Не сразу попала она и в Москву, на республиканскую выставку.
Но справедливость восторжествовала, и "Кедры" покорили не только столицу, но и еще десять городов России.
Частые переезды не лучшим образом сказались на качестве холста. Картина много путешествовала, свернутая на барабане, несколько раз натягивалась на подрамник, появились многочисленные трещины и осыпи красочного слоя. И вот, к сожалению, выросло уже целое поколение сибиряков, не видевших этой работы.
Как верно заметил сам Тойво Васильевич, "картины мертвы, если они не живут в сознании народа".
Целитель живописи.
- Главный принцип моей работы - не навредить, - подчеркнул в беседе со мной художник-реставратор Дмитрий Ильин, когда я пришел в его небольшую мастерскую, расположенную в подвале художественного музея.
Этот принцип наименьшего вмешательства не случайно совпадает с известным кредо врачей - ведь и сама работа реставратора отличается хирургической, скрупулезной тщательностью и кропотливостью. Работа неброская, почти незаметная, лишенная внешних эффектов. А еще она, эта работа, требует тонкого художественного чутья и вкуса.
Мастер молод, но опытен. За его плечами - Чебоксарское художественное училище, почти десять лет работы в художественном музее, учеба в московском институте повышения квалификации работников искусства и культуры, стажировка в производственных мастерских "Росреставрации" под началом прекрасного мастера-реставратора и искусствоведа Владимира Сарабьянова. Первой реставраторской работой Дмитрия Ильина стала икона ХIХ века "усекновение главы" - сейчас она находится в экспозиции художественного музея. В дальнейшем он реставрировал как иконы, так и картины разных художников. В начале этого года вернул к жизни "Рождение Енисея" Ряннеля, а сейчас вовсю работает над "Горными кедрами".
- Моя работа, - говорит Дмитрий Геннадьевич, - заключается в том, чтобы подклеить, закрепить отстающие от грунта кусочки авторской живописи. Это называется консервацией. Есть, к сожалению, и совсем пропавшие кусочки. В перспективе в замене нуждаются и ветхий холст, и подрамник, так что мне еще предстоит вернуться к работе над этой картиной. Но пока, ввиду слабой связи грунта и красочного слоя, перетяжка картины без нанесения ей новых повреждений невозможна.
- Кто же виноват в том, что картина оказалась в столь плачевном состоянии? правду ли говорят: "что в музей попало, то пропало"?
- Этонаша беда, а не наша вина. Оба хранилища нашего музея находятся в жилых зданиях, чего быть не должно. Там нередко случаются затопления, невозможно соблюдать режим влажности, температуры. Мы живем как на мине замедленного действия. В любой момент может случиться авария. Например, весной этого года произошел прорыв канализации, хранилища были залиты нечистотами. Пришлось вытаскивать картины из дерьма! и в таком же положении находится большинство провинциальных музеев. А ведь хранилища должны располагаться в отдельных помещениях, где бы не было перепадов температуры и влажности, где должно быть специальное оборудование, стеллажи, большее количество персонала. Ничего же этого нет, и я удивляюсь, как мы еще ухитряемся в таких условиях многое сохранять.
- И все же есть немало картин, куда более старших по возрасту, чем "Горные кедры",- и они сохранились... В чем причина раннего обветшания именно этого полотна?
- Картина начала разрушаться уже вскоре после написания ее автором, скорее всего, при перетяжках. Видите, сколько на ней заклеек, трещин и царапин! Главная же причина в том, что картина писалась не на эмульсионном, а на фабрично-масляном грунте. Когда такой грунт высыхает, он становится непроницаемым, масло не может в него впитаться и не происходит монолитного сцепления. Правда, были художники (Айвазовский, к примеру), которые писали на таком же грунте, но у них была тонкая живопись, которая легче сохраняется. А у Ряннеля живопись густая, пастозная - и поэтому сохраняется хуже. Особенно это касается переднего плана картины, где преобладают крупные мазки. Можно с уверенностью предполагать, что картина писалась не за раз, она переписывалась, художник ее улучшал, совершенствовал, добивался наиболее выразительного образа. Видна сложная фактура, богатство мазков, некоторая даже импрессионистичность, что для того времени, согласитесь, было творческой смелостью.
- Эта импрессионистичность особенно ярко и вольно расцвела у Ряннеля в последние годы, в чем можно будет наглядно убедиться в октябре, на его юбилейной выставке... Успеете ли вы закончить реставрацию "Горных кедров" к этому сроку?
- Думаю, к концу сентября работа будет завершена. После того как все отстающие участки будут приклеены рыбьим клеем, останется смыть клей, очистить и покрыть картину лаком, после чего провести тонировку краской. Тонировка - это тонкое, бережное и точное возмещение утрат красочного слоя. Повторяю, главное - не навредить, не нарушить авторский замысел...
Вернувшись домой после этой встречи, я еще раз перелистал мемуары Тойво Ряннеля - и нашел там написанные более сорока лет назад стихи Казимира Лисовского, посвященные легендарной картине:
Насквозь исхлестанные ветром,
косыми прутьями дождя,
стоят величественно кедры,
корнями в скалы уходя.
Стоят на горном перевале,
стоят, всем вьюгам вопреки,
стоят - и их ничто не свалит,
на то они - сибиряки!..
Эдуард Русаков
память сердца.
...Я Знаю, придет художник.
Он будет совсем мальчишкой.
Он будет писать, как надо, -
без грязи и без прикрас.
Он, если увидит дождик,
то просто напишет дождик...
А если увидит корни.
Старых разбитых кедров -
значит, напишет нас.
В этих давних стихах красноярского поэта КималяМаликова, посвященных художнику Ряннелю, выражено общее для всех тогдашних "шестидесятников" чувство романтической приподнятости, оптимистической веры в светлое будущее, веры в спасительную силу искусства.
И художник пришел. И создал свою самую знаменитую картину, ставшую символом времени и воплощением наиболее ярких достижений сибирского пейзажа. В монументальном полотне "Горные кедры" гармонично соединились требования эпохи и внутренний романтизм самого художника.
Как родился замысел картины? В мемуарной книге "незваный гость" Тойво Ряннельвспоминает: "работая в геодезических экспедициях на плоскогорьях восточной Сибири, я сильно подружился с кедром — это дерево забирается на высокие горные перевалы, к снежникам и ледникам, где рождаются реки".
Постепенно, в течение нескольких лет, в художнике зрело желание написать пейзаж о горных кедрах, выстоявших в борьбе за существование. Самые выразительные кедры он обнаружил на перевалах западных Саян - на перевале Амбуки у истоков Оленьей речки и Большой Ои. Долго искал композицию, формат холста, цветовые аккорды, оптимальную меру условности в изображении.
И вот в 1959 году работа была завершена. Незадолго до этого мастерскую художника посетила группа московских писателей, в том числе и Юрий Казаков, на которого "Горные кедры" произвели огромное впечатление. "Я присутствовал при рождении великой картины", - писал он позднее. высоко оценили работу и такие друзья, как художник Рудольф Руйга("аж завидки берут") и столбист-педагог Иван Беляк ("ты даже не понимаешь, что ты сделал!"). Но особенно окрылил художника успех картины на состоявшейся вскоре персональной выставке. Зрители толпились возле холста, громко выражали свое восхищение.
Были, конечно, и недоброжелатели, и завистники (в основном среди братьев по цеху). Судьба картины складывалась непросто.
Не сразу попала она и в Москву, на республиканскую выставку.
Но справедливость восторжествовала, и "Кедры" покорили не только столицу, но и еще десять городов России.
Частые переезды не лучшим образом сказались на качестве холста. Картина много путешествовала, свернутая на барабане, несколько раз натягивалась на подрамник, появились многочисленные трещины и осыпи красочного слоя. И вот, к сожалению, выросло уже целое поколение сибиряков, не видевших этой работы.
Как верно заметил сам Тойво Васильевич, "картины мертвы, если они не живут в сознании народа".
Целитель живописи.
- Главный принцип моей работы - не навредить, - подчеркнул в беседе со мной художник-реставратор Дмитрий Ильин, когда я пришел в его небольшую мастерскую, расположенную в подвале художественного музея.
Этот принцип наименьшего вмешательства не случайно совпадает с известным кредо врачей - ведь и сама работа реставратора отличается хирургической, скрупулезной тщательностью и кропотливостью. Работа неброская, почти незаметная, лишенная внешних эффектов. А еще она, эта работа, требует тонкого художественного чутья и вкуса.
Мастер молод, но опытен. За его плечами - Чебоксарское художественное училище, почти десять лет работы в художественном музее, учеба в московском институте повышения квалификации работников искусства и культуры, стажировка в производственных мастерских "Росреставрации" под началом прекрасного мастера-реставратора и искусствоведа Владимира Сарабьянова. Первой реставраторской работой Дмитрия Ильина стала икона ХIХ века "усекновение главы" - сейчас она находится в экспозиции художественного музея. В дальнейшем он реставрировал как иконы, так и картины разных художников. В начале этого года вернул к жизни "Рождение Енисея" Ряннеля, а сейчас вовсю работает над "Горными кедрами".
- Моя работа, - говорит Дмитрий Геннадьевич, - заключается в том, чтобы подклеить, закрепить отстающие от грунта кусочки авторской живописи. Это называется консервацией. Есть, к сожалению, и совсем пропавшие кусочки. В перспективе в замене нуждаются и ветхий холст, и подрамник, так что мне еще предстоит вернуться к работе над этой картиной. Но пока, ввиду слабой связи грунта и красочного слоя, перетяжка картины без нанесения ей новых повреждений невозможна.
- Кто же виноват в том, что картина оказалась в столь плачевном состоянии? правду ли говорят: "что в музей попало, то пропало"?
- Этонаша беда, а не наша вина. Оба хранилища нашего музея находятся в жилых зданиях, чего быть не должно. Там нередко случаются затопления, невозможно соблюдать режим влажности, температуры. Мы живем как на мине замедленного действия. В любой момент может случиться авария. Например, весной этого года произошел прорыв канализации, хранилища были залиты нечистотами. Пришлось вытаскивать картины из дерьма! и в таком же положении находится большинство провинциальных музеев. А ведь хранилища должны располагаться в отдельных помещениях, где бы не было перепадов температуры и влажности, где должно быть специальное оборудование, стеллажи, большее количество персонала. Ничего же этого нет, и я удивляюсь, как мы еще ухитряемся в таких условиях многое сохранять.
- И все же есть немало картин, куда более старших по возрасту, чем "Горные кедры",- и они сохранились... В чем причина раннего обветшания именно этого полотна?
- Картина начала разрушаться уже вскоре после написания ее автором, скорее всего, при перетяжках. Видите, сколько на ней заклеек, трещин и царапин! Главная же причина в том, что картина писалась не на эмульсионном, а на фабрично-масляном грунте. Когда такой грунт высыхает, он становится непроницаемым, масло не может в него впитаться и не происходит монолитного сцепления. Правда, были художники (Айвазовский, к примеру), которые писали на таком же грунте, но у них была тонкая живопись, которая легче сохраняется. А у Ряннеля живопись густая, пастозная - и поэтому сохраняется хуже. Особенно это касается переднего плана картины, где преобладают крупные мазки. Можно с уверенностью предполагать, что картина писалась не за раз, она переписывалась, художник ее улучшал, совершенствовал, добивался наиболее выразительного образа. Видна сложная фактура, богатство мазков, некоторая даже импрессионистичность, что для того времени, согласитесь, было творческой смелостью.
- Эта импрессионистичность особенно ярко и вольно расцвела у Ряннеля в последние годы, в чем можно будет наглядно убедиться в октябре, на его юбилейной выставке... Успеете ли вы закончить реставрацию "Горных кедров" к этому сроку?
- Думаю, к концу сентября работа будет завершена. После того как все отстающие участки будут приклеены рыбьим клеем, останется смыть клей, очистить и покрыть картину лаком, после чего провести тонировку краской. Тонировка - это тонкое, бережное и точное возмещение утрат красочного слоя. Повторяю, главное - не навредить, не нарушить авторский замысел...
Вернувшись домой после этой встречи, я еще раз перелистал мемуары Тойво Ряннеля - и нашел там написанные более сорока лет назад стихи Казимира Лисовского, посвященные легендарной картине:
Насквозь исхлестанные ветром,
косыми прутьями дождя,
стоят величественно кедры,
корнями в скалы уходя.
Стоят на горном перевале,
стоят, всем вьюгам вопреки,
стоят - и их ничто не свалит,
на то они - сибиряки!..
Эдуард Русаков
Финн, по происхождению, Тойво Васильевич Ряннель привнёс в свое творчество синтез двух культур, благодаря которому работы его по-настоящему наполненные и живые, сохранившее морозную свежесть, только что запечатлённых красками, лесов и гор. Но путь мастера, как и любого талантливого человека, был труден и тернист.
А началось всё с политических репрессий, грубой и жестокой волной захвативших всю страну. Тогда, в 30-е годы, Тойво Васильевич, будучи ребёнком, уже осознавал всю драматичность происходящего, когда его вместе с семьёй выслали в Сибирь. Но подобное потрясение всё же не сломило волю художника, а только укрепило его веру в добро и любовь к окружающему миру.
Ряннель не только быстро привык к месту ссылки, но и полюбил всем сердцем заповедный уголок Сибири, где его семье пришлось обосноваться, а позже искренне восхищался своим новым домом:
«Оставшись без родины, без родного языка, мы отчаянно пытались освоиться на сибирских просторах, где были рассеяны по разным спецлагерям и спецпоселениям. В основном мне встречались люди хорошие. Впитывая их пример, мне удалось выбраться из опасной зоны обвалившихся подвалов нашей жизни. Я стал художником. Мои труды я посвятил людям, обустраивающим Сибирь, и ее могучей природе – колыбели, давшей нам здоровье, силу и характер».
Настоящий интерес к живописи проснулся у Ряннеля от «прикосновения» к творческому потенциалу великих художников России, при посещении Третьяковской галереи, экскурсия в которую была буквально выбита для него любимым директором школы Николаем Алексеевичем Роговым.
По возвращении из Москвы Ряннель утвердился в своём намерении посвятить себя живописи, но его ожидало новое потрясение. Директор Рогов, наставник и главный вдохновитель учеников, объявлен врагом народа и арестован.
Политическая нестабильность всегда была определяющим фактором в развитии творческой жизни страны. Ощущение тревожности и небезопасности подтолкнули Ряннеля к любимому жанру – пейзажу, ведь в природе всегда всё просто и ясно, даже страсти, кипящие вокруг, слишком безмолвны и не нарушают общей гармонии.
Покой и стабильность, отсутствие необходимости творить по заказу государства и канонам соцреализма – вот что дает побег в мир природы и безграничной красоты сибирских просторов.
Художник выработал свой собственный стиль, его произведения легко узнать среди прочих авторов. Ряннель много работал с акварелью и темперой, накладывая краски лёгкими, быстрыми мазками. Такая техника создавала впечатление воздушности, пушистости и сказочности в его зимних пейзажах.
После отъезда в Финляндию Ряннель не забывал о месте, в котором начался его творческий путь. Он часто возвращался в Красноярск и с приятной грустью вспоминал о проведённом здесь времени. Продолжал выставляться и сотрудничать с музеями.
Скончался Тойво Васильевич в 2012 году в Финляндии.
Ряннель очень полюбил сибирскую землю, не смотря на все тяготы и трудности, что ему довелось здесь перенести. И не просто полюбил, но и воспел его в своём замечательном многогранном творчестве. До конца своих дней он не переставал ощущать свою связь с Сибирью, и бесспорно, считал себя уникальным «финским сибиряком».
Источник: Дзен-канал Parnason-linegallery
А началось всё с политических репрессий, грубой и жестокой волной захвативших всю страну. Тогда, в 30-е годы, Тойво Васильевич, будучи ребёнком, уже осознавал всю драматичность происходящего, когда его вместе с семьёй выслали в Сибирь. Но подобное потрясение всё же не сломило волю художника, а только укрепило его веру в добро и любовь к окружающему миру.
Ряннель не только быстро привык к месту ссылки, но и полюбил всем сердцем заповедный уголок Сибири, где его семье пришлось обосноваться, а позже искренне восхищался своим новым домом:
«Оставшись без родины, без родного языка, мы отчаянно пытались освоиться на сибирских просторах, где были рассеяны по разным спецлагерям и спецпоселениям. В основном мне встречались люди хорошие. Впитывая их пример, мне удалось выбраться из опасной зоны обвалившихся подвалов нашей жизни. Я стал художником. Мои труды я посвятил людям, обустраивающим Сибирь, и ее могучей природе – колыбели, давшей нам здоровье, силу и характер».
Настоящий интерес к живописи проснулся у Ряннеля от «прикосновения» к творческому потенциалу великих художников России, при посещении Третьяковской галереи, экскурсия в которую была буквально выбита для него любимым директором школы Николаем Алексеевичем Роговым.
По возвращении из Москвы Ряннель утвердился в своём намерении посвятить себя живописи, но его ожидало новое потрясение. Директор Рогов, наставник и главный вдохновитель учеников, объявлен врагом народа и арестован.
Политическая нестабильность всегда была определяющим фактором в развитии творческой жизни страны. Ощущение тревожности и небезопасности подтолкнули Ряннеля к любимому жанру – пейзажу, ведь в природе всегда всё просто и ясно, даже страсти, кипящие вокруг, слишком безмолвны и не нарушают общей гармонии.
Покой и стабильность, отсутствие необходимости творить по заказу государства и канонам соцреализма – вот что дает побег в мир природы и безграничной красоты сибирских просторов.
Художник выработал свой собственный стиль, его произведения легко узнать среди прочих авторов. Ряннель много работал с акварелью и темперой, накладывая краски лёгкими, быстрыми мазками. Такая техника создавала впечатление воздушности, пушистости и сказочности в его зимних пейзажах.
После отъезда в Финляндию Ряннель не забывал о месте, в котором начался его творческий путь. Он часто возвращался в Красноярск и с приятной грустью вспоминал о проведённом здесь времени. Продолжал выставляться и сотрудничать с музеями.
Скончался Тойво Васильевич в 2012 году в Финляндии.
Ряннель очень полюбил сибирскую землю, не смотря на все тяготы и трудности, что ему довелось здесь перенести. И не просто полюбил, но и воспел его в своём замечательном многогранном творчестве. До конца своих дней он не переставал ощущать свою связь с Сибирью, и бесспорно, считал себя уникальным «финским сибиряком».
Источник: Дзен-канал Parnason-linegallery
Такие титаны, как Тойво Ряннель, редко рождаются. А теперь, сдаётся мне, ещё реже будут рождаться. Скудеет почва. И остаётся только вспоминать, какой это могучий был мужик – горный, гордый кедр! Как весело и молодо он умел шагать по этой жизни, мало уготованной для веселья. С каким достоинством, с какою честью этот горный кедр стоял под житейскими бурями! Какую потрясающую силу имел он в своей сердцевине – силу единения художников, поэтов и артистов. И сегодня, в день его кончины, я не могу отделаться от ощущения, что у меня уходит почва из-под ног. И в этом смысле я не одинок. Десятки и сотни людей содрогнулись, узнав о кончине этого прекрасного художника – Художника Милостью Божьей. Таких талантов мало на Земле. Спасибо, Тойво, что ты был. Спасибо, что погрелись мы у твоего золотого огня!
Из Финляндии пришло печальное известие: ушёл из жизни художник - Тойво Ряннель.
Тойво Васильевич прожил трудную, но счастливую жизнь. В 1931 году метелью и морозами встретила ссыльную финскую семью сибирская земля. Десятилетний Тойво сразу полюбил бескорыстных сибиряков, был восхищён красотой и просторами сибирской тайги. Эту любовь он сохранил на всю жизнь. Великая Отечественная война не дала ему окончить Омское художественное училище, а статус ссыльного не позволил уйти на фронт, хотя у него было такое стремление. Это же помешало ему поступить в Академию художеств в Ленинграде. Но он в годы войны тоже вносил вклад в победу. По таёжным дебрям пешком прошёл Ряннель сотни километров с геодезической партией "Золоторазведка". Геодезист Тойво отмечал - это редчайшая профессия на земле. Карты и дороги, реки и ручьи, возвышенности и низины, болота, леса и поляны, учёт всего, что есть на земле и под землёй - всё это приводит в систему геодезист. Это сейчас есть спутники, самолёты, а в те годы такую работу могли делать только геодезисты, преодолевая бурные реки и топкие болота, непроходимые леса и горы, в дождь и холод.
Везде рядом с ним был не только профессиональный инструмент буссоль, но и этюдник. Каждый день, соприкасаясь с природой, Тойво находил время, чтобы запечатлеть увиденное в рисунках карандашом, писать акварелью. Так рождался художник. Ему было двадцать пять лет, когда он, неизвестный художник из глухой Удерейской тайги, привёз свои полотна в 1946 году на выставку в Красноярск, посвящённую В. И. Сурикову. Особенно дорого было для Тойво услышать одобрение от ученика Сурикова Дмитрия Иннокентьевича Каратанова. Они стали добрыми друзьями. С этих пор Тойво стал красноярцем.
Однако Тойво часто покидал город. Его можно было видеть у истоков Енисея, на горных реках Западных Саян и Эвенкии, в степях Хакасии и горных перевалах. Есть его следы и на Северном полюсе. Если бы составить карту края с указанием, где побывал художник Ряннель, мы не нашли бы на ней белых пятен.
Никто не может точно сказать, сколько полотен написал Тойво Васильевич. Одни говорят, 3 тысячи, другие утверждают, что больше. Но разве в этом главное? Главное, что на картинах художника мы видим наш могучий край, его изумительную по красоте природу, портреты знаменитых земляков, замечательных людей - простых тружеников, строителей великих строек, жителей тайги и тундры. Творчество Тойво Ряннеля было неотделимо от трудового и культурного ритма края. Невозможно без волнения смотреть на его картины "Рождение Енисея", "Красноярск - город у красного яра", "Угрюм-река", "Сердце Саян", "На склонах Ергака", "Перекрытие Енисея в Саянах", "Правобережный котлован", "Левобережный котлован", "Строители Саяно-Шушенской ГЭС", "Паводок", "Тропа великанов".
Будет веками удивлять его изумительная картина "Горные кедры". Я думаю, художник изобразил в ней не только силу могучих кедров, но и раскрыл гордый, непобедимый дух сибиряков. Тойво был неимоверно трудолюбивым человеком. Три года назад мы ездили с ним в Ергаки. Теперь это государственный природный заповедник. Он не раз бывал в этих чудных горах. Было в разгаре лето, но везде встречался снег. С утра до вечера, чуть прекращал моросить дождь или таял туман, художник перемещался с одного места на другое, отыскивал удивительные пейзажи и, как фотограф, моментально изображал их на эскизе. Чудные склоны гор, скалы, могучие кедры вроде были однообразны, но он находил особую изюминку в них.
Он был не только певцом нашего края, но и его пропагандистом и патриотом. По неполным подсчётам, Тойво Васильевич осуществил более 130 только персональных выставок. С его картинами знакомились 21 раз жители Москвы. Поражались красотой Сибири посетители выставок в Краснодаре, Ставрополе, Нальчике, Грозном, Баку, Калининграде, Ленинграде и практически во всех областных городах Сибири. Только за 2008-2010 годы в крае прошло 11 его персональных выставок. Последняя состоялась в сентябре 2011 года.
Картинами художника Ряннеля восхищались любители искусства Словении, Великобритании, Франции, Швеции, Голландии. Многие произведения художника хранятся в частных коллекциях США, Японии, Китая, ЮАР, Бельгии, Венгрии. Следовательно, в этих странах находится светлая частица нашего края. Его полотна находятся в более сорока музеях края, России и за рубежом.
Тойво Васильевич был одарён ещё одним даром - даром рассказчика, он являлся прекрасным писателем и замечательным поэтом. Его стихи переложены на музыку, и песни на его слова исполняют барды. Ряннель был надёжным, верным другом художника Дмитрия Каратанова, писателей и поэтов Виктора Астафьева, Сергея Сартакова, Анатолия Чмыхало, Роберта Рождественского, Казимира Лисовского, Зория Яхнина, многих родственников Василия Сурикова, красноярского библиографа Ивана Кузнецова, моряка и писателя Ивана Назарова, директора завода цветных металлов Владимира Гулидова. А всех близких знакомых Тойво Васильевича в крае, в стране и за рубежом просто не перечесть.
Художник был неутомимым путешественником. Он сплавлялся на плотах практически на всех порожистых реках Тувы, Хакасии, Эвенкии. В молодости Тойво покорил все вершины знаменитых Столбов.
В январе 2010 года группа известных красноярцев, накануне 90-летия художника, обратились к губернатору и председателю ЗС края с призывом присвоить Ряннелю звание "Почётный гражданин Красноярского края". Но чиновники не поддержали это предложение.
Впрочем, из ЗС края и министерства культуры мы получили обнадёживающий ответ. К великому огорчению и сожалению, не хватило у чиновников в дальнейшем ни духа, ни мужества довести дело до конца. Мотивация: он не гражданин России. Чушь! Да, Тойво Васильевич последние годы жил в Финляндии. По предложению президента Финляндии он переехал на жительство в страну своих предков. Ему были созданы условия для творческой работы. Но он был и остался гражданином России. У него здесь были квартира, мастерская, он получал пенсию в Центральном районе Красноярска.
Ещё один штрих. В связи с юбилеем Ряннеля был подготовлен замечательный альбом его произведений. Однако краевая грантовая комиссия осуществить оплату альбома отказалась. Смакуя, заявляли, он не гражданин России и может издать альбом на свои деньги. Откроем тайну: Тойво Васильевич каждый раз, собираясь в Красноярск, с величайшим трудом собирал средства на проезд. И в обратную дорогу выезжал на деньги от продажи одной-двух картин, если это удавалось.
Кстати, в 2001 году выпуск альбома произведений художника Ряннеля, в честь его 80-летия, оплатила администрация губернатора генерала Лебедя.
Тойво Васильевич до последнего времени ежегодно бывал в Красноярске. Организовывал выставки своих новых и прежних произведений, встречался с почитателями его таланта, проводил творческие вечера поэзии, продолжал писать картины о нашей земле. Он оставался красноярцем.
Что ж, чиновники приходят и уходят. Про них, спустя годы, можно будет узнать только в архивных бумагах.
Великого художника Тойво Ряннеля будут чтить, любить и помнить всегда. Он навеки вошёл в историю искусства.
***
Тойво Ряннель являлся членом Союза художников России с 1948 года. Народный художник России, Почётный доктор Международной академии туризма, Почётный член Петровской академии науки и искусств, член Союза российских писателей. В январе 2010 года Тойво Ряннелю были вручены регалии Почётного члена Российской академии художеств. Он стал Почётным академиком. Регалии вручил президент Академии Зураб Церетели.
Тойво Васильевич прожил трудную, но счастливую жизнь. В 1931 году метелью и морозами встретила ссыльную финскую семью сибирская земля. Десятилетний Тойво сразу полюбил бескорыстных сибиряков, был восхищён красотой и просторами сибирской тайги. Эту любовь он сохранил на всю жизнь. Великая Отечественная война не дала ему окончить Омское художественное училище, а статус ссыльного не позволил уйти на фронт, хотя у него было такое стремление. Это же помешало ему поступить в Академию художеств в Ленинграде. Но он в годы войны тоже вносил вклад в победу. По таёжным дебрям пешком прошёл Ряннель сотни километров с геодезической партией "Золоторазведка". Геодезист Тойво отмечал - это редчайшая профессия на земле. Карты и дороги, реки и ручьи, возвышенности и низины, болота, леса и поляны, учёт всего, что есть на земле и под землёй - всё это приводит в систему геодезист. Это сейчас есть спутники, самолёты, а в те годы такую работу могли делать только геодезисты, преодолевая бурные реки и топкие болота, непроходимые леса и горы, в дождь и холод.
Везде рядом с ним был не только профессиональный инструмент буссоль, но и этюдник. Каждый день, соприкасаясь с природой, Тойво находил время, чтобы запечатлеть увиденное в рисунках карандашом, писать акварелью. Так рождался художник. Ему было двадцать пять лет, когда он, неизвестный художник из глухой Удерейской тайги, привёз свои полотна в 1946 году на выставку в Красноярск, посвящённую В. И. Сурикову. Особенно дорого было для Тойво услышать одобрение от ученика Сурикова Дмитрия Иннокентьевича Каратанова. Они стали добрыми друзьями. С этих пор Тойво стал красноярцем.
Однако Тойво часто покидал город. Его можно было видеть у истоков Енисея, на горных реках Западных Саян и Эвенкии, в степях Хакасии и горных перевалах. Есть его следы и на Северном полюсе. Если бы составить карту края с указанием, где побывал художник Ряннель, мы не нашли бы на ней белых пятен.
Никто не может точно сказать, сколько полотен написал Тойво Васильевич. Одни говорят, 3 тысячи, другие утверждают, что больше. Но разве в этом главное? Главное, что на картинах художника мы видим наш могучий край, его изумительную по красоте природу, портреты знаменитых земляков, замечательных людей - простых тружеников, строителей великих строек, жителей тайги и тундры. Творчество Тойво Ряннеля было неотделимо от трудового и культурного ритма края. Невозможно без волнения смотреть на его картины "Рождение Енисея", "Красноярск - город у красного яра", "Угрюм-река", "Сердце Саян", "На склонах Ергака", "Перекрытие Енисея в Саянах", "Правобережный котлован", "Левобережный котлован", "Строители Саяно-Шушенской ГЭС", "Паводок", "Тропа великанов".
Будет веками удивлять его изумительная картина "Горные кедры". Я думаю, художник изобразил в ней не только силу могучих кедров, но и раскрыл гордый, непобедимый дух сибиряков. Тойво был неимоверно трудолюбивым человеком. Три года назад мы ездили с ним в Ергаки. Теперь это государственный природный заповедник. Он не раз бывал в этих чудных горах. Было в разгаре лето, но везде встречался снег. С утра до вечера, чуть прекращал моросить дождь или таял туман, художник перемещался с одного места на другое, отыскивал удивительные пейзажи и, как фотограф, моментально изображал их на эскизе. Чудные склоны гор, скалы, могучие кедры вроде были однообразны, но он находил особую изюминку в них.
Он был не только певцом нашего края, но и его пропагандистом и патриотом. По неполным подсчётам, Тойво Васильевич осуществил более 130 только персональных выставок. С его картинами знакомились 21 раз жители Москвы. Поражались красотой Сибири посетители выставок в Краснодаре, Ставрополе, Нальчике, Грозном, Баку, Калининграде, Ленинграде и практически во всех областных городах Сибири. Только за 2008-2010 годы в крае прошло 11 его персональных выставок. Последняя состоялась в сентябре 2011 года.
Картинами художника Ряннеля восхищались любители искусства Словении, Великобритании, Франции, Швеции, Голландии. Многие произведения художника хранятся в частных коллекциях США, Японии, Китая, ЮАР, Бельгии, Венгрии. Следовательно, в этих странах находится светлая частица нашего края. Его полотна находятся в более сорока музеях края, России и за рубежом.
Тойво Васильевич был одарён ещё одним даром - даром рассказчика, он являлся прекрасным писателем и замечательным поэтом. Его стихи переложены на музыку, и песни на его слова исполняют барды. Ряннель был надёжным, верным другом художника Дмитрия Каратанова, писателей и поэтов Виктора Астафьева, Сергея Сартакова, Анатолия Чмыхало, Роберта Рождественского, Казимира Лисовского, Зория Яхнина, многих родственников Василия Сурикова, красноярского библиографа Ивана Кузнецова, моряка и писателя Ивана Назарова, директора завода цветных металлов Владимира Гулидова. А всех близких знакомых Тойво Васильевича в крае, в стране и за рубежом просто не перечесть.
Художник был неутомимым путешественником. Он сплавлялся на плотах практически на всех порожистых реках Тувы, Хакасии, Эвенкии. В молодости Тойво покорил все вершины знаменитых Столбов.
В январе 2010 года группа известных красноярцев, накануне 90-летия художника, обратились к губернатору и председателю ЗС края с призывом присвоить Ряннелю звание "Почётный гражданин Красноярского края". Но чиновники не поддержали это предложение.
Впрочем, из ЗС края и министерства культуры мы получили обнадёживающий ответ. К великому огорчению и сожалению, не хватило у чиновников в дальнейшем ни духа, ни мужества довести дело до конца. Мотивация: он не гражданин России. Чушь! Да, Тойво Васильевич последние годы жил в Финляндии. По предложению президента Финляндии он переехал на жительство в страну своих предков. Ему были созданы условия для творческой работы. Но он был и остался гражданином России. У него здесь были квартира, мастерская, он получал пенсию в Центральном районе Красноярска.
Ещё один штрих. В связи с юбилеем Ряннеля был подготовлен замечательный альбом его произведений. Однако краевая грантовая комиссия осуществить оплату альбома отказалась. Смакуя, заявляли, он не гражданин России и может издать альбом на свои деньги. Откроем тайну: Тойво Васильевич каждый раз, собираясь в Красноярск, с величайшим трудом собирал средства на проезд. И в обратную дорогу выезжал на деньги от продажи одной-двух картин, если это удавалось.
Кстати, в 2001 году выпуск альбома произведений художника Ряннеля, в честь его 80-летия, оплатила администрация губернатора генерала Лебедя.
Тойво Васильевич до последнего времени ежегодно бывал в Красноярске. Организовывал выставки своих новых и прежних произведений, встречался с почитателями его таланта, проводил творческие вечера поэзии, продолжал писать картины о нашей земле. Он оставался красноярцем.
Что ж, чиновники приходят и уходят. Про них, спустя годы, можно будет узнать только в архивных бумагах.
Великого художника Тойво Ряннеля будут чтить, любить и помнить всегда. Он навеки вошёл в историю искусства.
***
Тойво Ряннель являлся членом Союза художников России с 1948 года. Народный художник России, Почётный доктор Международной академии туризма, Почётный член Петровской академии науки и искусств, член Союза российских писателей. В январе 2010 года Тойво Ряннелю были вручены регалии Почётного члена Российской академии художеств. Он стал Почётным академиком. Регалии вручил президент Академии Зураб Церетели.
Искусство пейзажа в Сибири невозможно представить без того вклада, который внес в него живописец Тойво Ряннель. В 2016 году ему исполнилось бы 95 лет, в нынешнем же — пятилетие с его кончины.
Тойво Васильевич Ряннель родился 25 октября 1921 г. в деревне Тозерово Ленинградской области в крестьянской семье, предки его были уроженцами области Саво в Финляндии. Дом, построенный отцом, стоял за околицей деревни среди полей и перелесков, через вершины елей просматривалось Ладожское озеро, от которого доносился гул прибоя. Родство с привольной природой, проявившееся впоследствии в его живописном и поэтическом творчестве, вошло в жизнь будущего художника с детских лет. Отец Тойво, Василий Федорович Ряннель, сам любил искусство, в свободное время вырезал детям деревянные игрушки в духе народного примитива, старший брат Эйно рисовал акварельными красками.
В 1931 г. семья Ряннель была выслана в Сибирь. В товарных вагонах с двухъярусными нарами восемнадцать суток ехали до Красноярска, затем на баржах по Енисею и Ангаре добирались до Мотыгина. Десятилетним подростком Тойво наравне со взрослыми работал в бригаде строителей. Здесь же он, проучившийся два класса в финской школе, снова пошел в первый класс. Поначалу учеба давалась трудно, он плохо говорил и писал по-русски, но был настойчив и терпелив. В свободные часы на обрывках бумаги и ненужных газетах рисовал все, что видел вокруг. Первая выставка Тойво Ряннеля была устроена на бревенчатой стене барака. Он волновался и робел, не зная, как воспримут рабочие его наивные рисунки, но реакция зрителей была самая благоприятная. Мальчишку зауважали и даже стали меньше материться в его присутствии. В этот день Тойво Ряннель поверил в полезность своего труда, почувствовал поддержку и понимание со стороны взрослых.
Пятнадцатилетним подростком в составе экскурсии для отличников школы Ряннелю посчастливилось в 1936 г. посетить Москву. Увиденные в залах Третьяковской галереи и Государственного музея изобразительных искусств картины, знакомые по репродукциям и открыткам, стали для него настоящим потрясением. Показанная на выставке детского творчества в Красноярске композиция «Папанинская льдина» была удостоена премии в 50 рублей и напечатана в молодежной газете, а юному автору посоветовали учиться на художника.
В 1939 г. Ряннель поступил в Омское художественное училище, как в обиходе называли Художественно-промышленный техникум имени М. А. Врубеля. В те годы это было лучшее в Сибири профессиональное учебное заведение в области изобразительного искусства. Здесь учились многие художники, ставшие впоследствии ведущими мастерами в своих городах. В техникуме был сильный преподавательский состав, хорошая библиотека и музей, где имелись произведения Александра Бенуа, Исаака Левитана, Бориса Кустодиева, Константина Коровина, Ивана Айвазовского и других великих русских художников. В Омске, тогда одном из крупнейших промышленных и культурных центров Сибири, была оживленная и разнообразная художественная жизнь. Проводились выставки и дискуссии по проблемам творчества, литературные вечера, работали два профессиональных театра, художественный музей. Соперничать с имевшими предварительную профессиональную подготовку городскими абитуриентами учившемуся преимущественно по статьям в журнале «Юный художник» Тойво было нелегко. Невозможно передать словами радость, которую он испытал, увидев свою фамилию в списке принятых. Учился Ряннель с большим старанием, в своей группе выделялся эрудицией, хорошо ориентировался в вопросах истории искусства, много писал и рисовал с натуры. Резкая смена «таежной» жизни на городскую обострила впечатления, дала обильную пищу для развития творческих способностей.
Неожиданно все изменилось. В 1941 г., почти сразу после начала Отечественной войны, техникум имени Врубеля закрыли. На фронт не взяли по «пятому пункту». Ряннель вернулся в Южно-Енисейск, два года работал учителем рисования в школе, в которой когда-то учился сам. Дела на педагогическом поприще шли хорошо. Но, вкусив в училище сладкий плод творческого труда, Тойво хотел целиком посвятить себя воспеванию природы, ее торжественной красоты, могущества рек, величия горных хребтов, безмерных пространств тайги. Поэтому с большим удовлетворением он принял приглашение работать картографом в Енисейской топогеодезической экспедиции, что позволяло наблюдать природу в любое время суток и в различных состояниях. Ряннель рисовал, писал маслом и акварелью. Ночевки в палатке, разговоры у костра, зори и закаты, повседневное вживание в предметный мир своих будущих произведений — так романтично и вдохновенно начинался долгий и наполненный открытиями творческий путь художника.
Новая страница в биографии молодого живописца открылась с его приездом в Красноярск в 1946 г. Период этот — решающий в жизненной судьбе Ряннеля. В первые послевоенные годы Красноярская творческая организация, возглавляемая молодым графиком Рудольфом Руйгой, как бы заново формировалась. Уезжали в родные места художники, эвакуированные в Красноярск из западных районов страны, возвращались домой фронтовики, появлялась талантливая молодежь. Ядро организации составляли старейшие: Дмитрий Каратанов, Андрей Лекаренко, Георгий Лавров, Ксения Матвеева, Карл Вальдман. Ряннель сразу включился в творческую и общественную работу, подружился с Каратановым и Лекаренко, внимательно присматривался к их профессиональным приемам в работе над этюдом, эскизом, картиной. Близкое знакомство с Каратановым, хранителем и продолжателем реалистических традиций своего учителя В.И. Сурикова, не могло не повлиять на Ряннеля. Данью уважения молодого художника к Каратанову и его творчеству была написанная им краткая монография о творчестве Дмитрия Иннокентьевича (Красноярск, 1948) — первое исследование о большом сибирском художнике. В 1946 г. Ряннель показал свои первые работы, изображающие виды мест, где художник побывал с геодезической партией, на краевой художественной выставке, посвященной тридцатилетию со дня смерти В. И. Сурикова, а в 1948-м был принят в Союз художников СССР. Его первая персональная выставка прошла в Красноярске в 1965-м, с этого момента и до 2001 г. персональные выставки сибирского мастера пейзажа видели зрители Омска и Барнаула, Краснодара и Новосибирска, Москвы и Грозного. Тойво Васильевич участвовал во всех городских, краевых, зональных и республиканских выставках, а с 1992 г. показывал свои работы на выставках в Великобритании, Словении, Финляндии, Германии, Франции и других странах.
Выход своему литературному дару Ряннель дал, обратившись к прозе и публицистике. В периодической печати стали публиковаться его очерки на различные житейские и творческие темы, рассказы о встречах с интересными людьми — первооткрывателями, строителями, оленеводами и рыбаками Севера. В 1948 г. он принял участие в поэтическом сборнике «Слово земляков». В 1969-м был издан альбом-очерк «Улугхем — Енисей — Ионесси», где Тойво Ряннель выступил как автор и текста, и акварельных и графических иллюстраций. Ряннель никогда не стремился к славе и почестям, и то и другое пришло к нему как закономерный результат неустанной и честной работы. В 1974 г. он был удостоен почетного звания заслуженного художника РСФСР, а в 1991-м — звания народного художника России. С 1999 г. Ряннель — академик Петровской академии наук и искусств, с 2010 г. — почетный член Российской академии художеств. В 1995 г., через два года после гражданской реабилитации российских финнов, подвергшихся репрессиям в 1930—1940 гг., Ряннель с семьей переехал на постоянное жительство в Финляндию.
С самых первых шагов в искусстве Ряннель показал себя художником зорким, наблюдательным, целеустремленным и вдумчивым. Это делает его пейзажи человечными, современными. Пишет Ряннель быстро, умеет добиться точности при передаче фактуры, материальной сущности предметов, гармоничного сочетания тонов. С точки зрения технического исполнения многие вещи написаны легко, артистично. Не каждому художнику удается в такой степени довести работу до завершенности, сохранив при этом настроение мотива, чистоту и свежесть красок. Творческие успехи, которых достиг Ряннель в первые годы, не снизили энергии поисков, он ставил перед собой все более сложные задачи. У него появилось естественное желание шире познакомиться с краем, соседними областями, их природой, ощутить биение пульса жизни. Он едет в Игарку, в низовья Енисея, в Саяны, в Туву, а позднее в Хакасию, Кузнецкий Алатау. Многие из этих путешествий были сложными, трудными, опасными. Походы совершались и в места, где редко бывал человек. Ряннель увлекал многих художников края в эти далекие смелые походы: к истокам Енисея, на его водопады и пороги, на саянские хребты и перевалы. Интересными в творческом плане были для Ряннеля поездки в Таджикистан, на побережье Черного моря. Когда появилась возможность выезжать за границу, появились этюды, написанные в Ливане, Египте, Алжире, на Кипре. Выразительны пейзажи, выполненные в Голландии, особой поэтичностью отличаются акварели, написанные в Финляндии. Художник отмечал красоту и своеобразие природы этих стран, но самой большой любовью всегда оставалась Сибирь. Родная сибирская природа для него — неисчерпаемый источник глубоких переживаний и открытий. В своем творчестве Ряннель лишь изредка обращался к портрету и бытовой живописи, главным для него всегда был пейзаж. Он любил его самозабвенно и верил в возможность этого жанра пробуждать в людях высокие эстетические чувства и настоящий патриотизм. Честный и чистый.
Наталья Тригалева. Источник: литературный журнал «Сибирские огни»
Тойво Васильевич Ряннель родился 25 октября 1921 г. в деревне Тозерово Ленинградской области в крестьянской семье, предки его были уроженцами области Саво в Финляндии. Дом, построенный отцом, стоял за околицей деревни среди полей и перелесков, через вершины елей просматривалось Ладожское озеро, от которого доносился гул прибоя. Родство с привольной природой, проявившееся впоследствии в его живописном и поэтическом творчестве, вошло в жизнь будущего художника с детских лет. Отец Тойво, Василий Федорович Ряннель, сам любил искусство, в свободное время вырезал детям деревянные игрушки в духе народного примитива, старший брат Эйно рисовал акварельными красками.
В 1931 г. семья Ряннель была выслана в Сибирь. В товарных вагонах с двухъярусными нарами восемнадцать суток ехали до Красноярска, затем на баржах по Енисею и Ангаре добирались до Мотыгина. Десятилетним подростком Тойво наравне со взрослыми работал в бригаде строителей. Здесь же он, проучившийся два класса в финской школе, снова пошел в первый класс. Поначалу учеба давалась трудно, он плохо говорил и писал по-русски, но был настойчив и терпелив. В свободные часы на обрывках бумаги и ненужных газетах рисовал все, что видел вокруг. Первая выставка Тойво Ряннеля была устроена на бревенчатой стене барака. Он волновался и робел, не зная, как воспримут рабочие его наивные рисунки, но реакция зрителей была самая благоприятная. Мальчишку зауважали и даже стали меньше материться в его присутствии. В этот день Тойво Ряннель поверил в полезность своего труда, почувствовал поддержку и понимание со стороны взрослых.
Пятнадцатилетним подростком в составе экскурсии для отличников школы Ряннелю посчастливилось в 1936 г. посетить Москву. Увиденные в залах Третьяковской галереи и Государственного музея изобразительных искусств картины, знакомые по репродукциям и открыткам, стали для него настоящим потрясением. Показанная на выставке детского творчества в Красноярске композиция «Папанинская льдина» была удостоена премии в 50 рублей и напечатана в молодежной газете, а юному автору посоветовали учиться на художника.
В 1939 г. Ряннель поступил в Омское художественное училище, как в обиходе называли Художественно-промышленный техникум имени М. А. Врубеля. В те годы это было лучшее в Сибири профессиональное учебное заведение в области изобразительного искусства. Здесь учились многие художники, ставшие впоследствии ведущими мастерами в своих городах. В техникуме был сильный преподавательский состав, хорошая библиотека и музей, где имелись произведения Александра Бенуа, Исаака Левитана, Бориса Кустодиева, Константина Коровина, Ивана Айвазовского и других великих русских художников. В Омске, тогда одном из крупнейших промышленных и культурных центров Сибири, была оживленная и разнообразная художественная жизнь. Проводились выставки и дискуссии по проблемам творчества, литературные вечера, работали два профессиональных театра, художественный музей. Соперничать с имевшими предварительную профессиональную подготовку городскими абитуриентами учившемуся преимущественно по статьям в журнале «Юный художник» Тойво было нелегко. Невозможно передать словами радость, которую он испытал, увидев свою фамилию в списке принятых. Учился Ряннель с большим старанием, в своей группе выделялся эрудицией, хорошо ориентировался в вопросах истории искусства, много писал и рисовал с натуры. Резкая смена «таежной» жизни на городскую обострила впечатления, дала обильную пищу для развития творческих способностей.
Неожиданно все изменилось. В 1941 г., почти сразу после начала Отечественной войны, техникум имени Врубеля закрыли. На фронт не взяли по «пятому пункту». Ряннель вернулся в Южно-Енисейск, два года работал учителем рисования в школе, в которой когда-то учился сам. Дела на педагогическом поприще шли хорошо. Но, вкусив в училище сладкий плод творческого труда, Тойво хотел целиком посвятить себя воспеванию природы, ее торжественной красоты, могущества рек, величия горных хребтов, безмерных пространств тайги. Поэтому с большим удовлетворением он принял приглашение работать картографом в Енисейской топогеодезической экспедиции, что позволяло наблюдать природу в любое время суток и в различных состояниях. Ряннель рисовал, писал маслом и акварелью. Ночевки в палатке, разговоры у костра, зори и закаты, повседневное вживание в предметный мир своих будущих произведений — так романтично и вдохновенно начинался долгий и наполненный открытиями творческий путь художника.
Новая страница в биографии молодого живописца открылась с его приездом в Красноярск в 1946 г. Период этот — решающий в жизненной судьбе Ряннеля. В первые послевоенные годы Красноярская творческая организация, возглавляемая молодым графиком Рудольфом Руйгой, как бы заново формировалась. Уезжали в родные места художники, эвакуированные в Красноярск из западных районов страны, возвращались домой фронтовики, появлялась талантливая молодежь. Ядро организации составляли старейшие: Дмитрий Каратанов, Андрей Лекаренко, Георгий Лавров, Ксения Матвеева, Карл Вальдман. Ряннель сразу включился в творческую и общественную работу, подружился с Каратановым и Лекаренко, внимательно присматривался к их профессиональным приемам в работе над этюдом, эскизом, картиной. Близкое знакомство с Каратановым, хранителем и продолжателем реалистических традиций своего учителя В.И. Сурикова, не могло не повлиять на Ряннеля. Данью уважения молодого художника к Каратанову и его творчеству была написанная им краткая монография о творчестве Дмитрия Иннокентьевича (Красноярск, 1948) — первое исследование о большом сибирском художнике. В 1946 г. Ряннель показал свои первые работы, изображающие виды мест, где художник побывал с геодезической партией, на краевой художественной выставке, посвященной тридцатилетию со дня смерти В. И. Сурикова, а в 1948-м был принят в Союз художников СССР. Его первая персональная выставка прошла в Красноярске в 1965-м, с этого момента и до 2001 г. персональные выставки сибирского мастера пейзажа видели зрители Омска и Барнаула, Краснодара и Новосибирска, Москвы и Грозного. Тойво Васильевич участвовал во всех городских, краевых, зональных и республиканских выставках, а с 1992 г. показывал свои работы на выставках в Великобритании, Словении, Финляндии, Германии, Франции и других странах.
Выход своему литературному дару Ряннель дал, обратившись к прозе и публицистике. В периодической печати стали публиковаться его очерки на различные житейские и творческие темы, рассказы о встречах с интересными людьми — первооткрывателями, строителями, оленеводами и рыбаками Севера. В 1948 г. он принял участие в поэтическом сборнике «Слово земляков». В 1969-м был издан альбом-очерк «Улугхем — Енисей — Ионесси», где Тойво Ряннель выступил как автор и текста, и акварельных и графических иллюстраций. Ряннель никогда не стремился к славе и почестям, и то и другое пришло к нему как закономерный результат неустанной и честной работы. В 1974 г. он был удостоен почетного звания заслуженного художника РСФСР, а в 1991-м — звания народного художника России. С 1999 г. Ряннель — академик Петровской академии наук и искусств, с 2010 г. — почетный член Российской академии художеств. В 1995 г., через два года после гражданской реабилитации российских финнов, подвергшихся репрессиям в 1930—1940 гг., Ряннель с семьей переехал на постоянное жительство в Финляндию.
С самых первых шагов в искусстве Ряннель показал себя художником зорким, наблюдательным, целеустремленным и вдумчивым. Это делает его пейзажи человечными, современными. Пишет Ряннель быстро, умеет добиться точности при передаче фактуры, материальной сущности предметов, гармоничного сочетания тонов. С точки зрения технического исполнения многие вещи написаны легко, артистично. Не каждому художнику удается в такой степени довести работу до завершенности, сохранив при этом настроение мотива, чистоту и свежесть красок. Творческие успехи, которых достиг Ряннель в первые годы, не снизили энергии поисков, он ставил перед собой все более сложные задачи. У него появилось естественное желание шире познакомиться с краем, соседними областями, их природой, ощутить биение пульса жизни. Он едет в Игарку, в низовья Енисея, в Саяны, в Туву, а позднее в Хакасию, Кузнецкий Алатау. Многие из этих путешествий были сложными, трудными, опасными. Походы совершались и в места, где редко бывал человек. Ряннель увлекал многих художников края в эти далекие смелые походы: к истокам Енисея, на его водопады и пороги, на саянские хребты и перевалы. Интересными в творческом плане были для Ряннеля поездки в Таджикистан, на побережье Черного моря. Когда появилась возможность выезжать за границу, появились этюды, написанные в Ливане, Египте, Алжире, на Кипре. Выразительны пейзажи, выполненные в Голландии, особой поэтичностью отличаются акварели, написанные в Финляндии. Художник отмечал красоту и своеобразие природы этих стран, но самой большой любовью всегда оставалась Сибирь. Родная сибирская природа для него — неисчерпаемый источник глубоких переживаний и открытий. В своем творчестве Ряннель лишь изредка обращался к портрету и бытовой живописи, главным для него всегда был пейзаж. Он любил его самозабвенно и верил в возможность этого жанра пробуждать в людях высокие эстетические чувства и настоящий патриотизм. Честный и чистый.
Наталья Тригалева. Источник: литературный журнал «Сибирские огни»
Он русским был и сердцем, и душой.
Не помнил зла и не держал обиды.
Его полотна знал весь шар земной,
На них Сибири выполнены виды.
В последний день, в последний час земной
Он всё равно стремился к Красноярску.
Но Бог своей могучею рукой
По расписанью завершил развязку….
Душа его от скандинавских гор,
Не требуя ни паспорта, ни визы,
Легко пройдя таможенный забор,
В Сибирь опять рванулась без капризов.
И молодо на сопки поднялась,
В заснеженных Ергаках посидела,
И с горным кедром нежно обнялась,
Лишь за этюдник взяться не посмела.
Кругом снега, холодная весна.
Тайга проснулась от оцепененья.
Душа его трагедии полна,
Не может нас оставить без прощенья…
Он русским был и был сибиряком!
И путь его всегда был очень труден.
Для нас он другом был и земляком.
И мы его, конечно, не забудем…
Не помнил зла и не держал обиды.
Его полотна знал весь шар земной,
На них Сибири выполнены виды.
В последний день, в последний час земной
Он всё равно стремился к Красноярску.
Но Бог своей могучею рукой
По расписанью завершил развязку….
Душа его от скандинавских гор,
Не требуя ни паспорта, ни визы,
Легко пройдя таможенный забор,
В Сибирь опять рванулась без капризов.
И молодо на сопки поднялась,
В заснеженных Ергаках посидела,
И с горным кедром нежно обнялась,
Лишь за этюдник взяться не посмела.
Кругом снега, холодная весна.
Тайга проснулась от оцепененья.
Душа его трагедии полна,
Не может нас оставить без прощенья…
Он русским был и был сибиряком!
И путь его всегда был очень труден.
Для нас он другом был и земляком.
И мы его, конечно, не забудем…
Не зря говорят: чтобы видеть хорошее вокруг, нужно смотреть на мир как художник. Чем ярче краски, тем радостнее жизнь. Даже если вокруг полутона, серость и сплошной контраст. Пусть этот контраст будет ярким!
Недавно открывшаяся в красноярском музее имени Сурикова выставка Тойво Ряннеля, посвященная его 100-летию, заставила меня по-новому взглянуть на этого художника. Да, есть в его биографии картины о «буднях великих строек», но и они выглядят сегодня историческими зарисовками, а не партийным заказом, какой присутствовал в жизни каждого живописца советских времен.
Главная его любовь – сибирская природа. В нее, как говорил сам Ряннель, он влюбился еще в детстве, когда его семью выслали из Ленинградской области в Удерейский (Мотыгинский) район и он впервые увидел наши могучие реки, громадные горы и тайгу.
Но я о другом. В его картинах нет обыденности, хотя изображал художник довольно привычные пейзажи – сибирскую тайгу и хакасские степи, Саянские горы и заполярную тундру. То, что окружает нас и остается незамеченным нами.
Ветер для нас – явление природы, а не враждебная сила, желающая сломать кедры, уцепившиеся корнями за каменистую почву. Есть в коллекции Ряннеля такая картина.
Искусствоведы придумали об этом сюжете много историй: мол, кедры – это сибиряки, которые способны противостоять любым невзгодам и бедам, могут выжить в любых, даже самых непригодных для этого условиях. Думал ли так Ряннель? Неизвестно. Но совершенно ясно: картина – это рассказ о человеке, ее создавшем. А для зрителя, пришедшего на выставку, – чувства, которые она рождает, и ощущения, возникающие от созерцания смешения красок, выстраивания перспективы и сюжета, наконец.
Помните, как восхищались фанаты картинами Рериха? На его графических полотнах уникальное сочетание цветов – розового, синего, фиолетового.
Говорят, эти произведения искусства обладают психотерапевтическим целительным воздействием на человека – способны снимать стресс и гармонизировать самочувствие. Возможно, если долго смотреть на Гималаи Рериха, действительно впадешь в транс и достигнешь нирваны и просветления.
Ряннель – он не Рерих, он другой. Хотя также увлекается пейзажем. Но его природа – это могучие горы, через которые пробивается бурный поток, или прозрачное лесное озеро, проглядывающее сквозь деревья.
Это красота и мощь, от которых пахнет северным ветром и студеной водой. И эта красота мне ближе. Она дает силу и побуждает к действию. Как будто говорит тебе: хватит ныть, жизнь у тебя одна – иди и радуйся ей. Покоряй вершины.
Картины действительно рассказывают о человеке. Говорят, этому финну были присущи сила и упорство. Может быть, именно эти качества и помогли выжить ему, достичь своей мечты и войти в историю края.
Жизнь этого человека была сложной, но в его картинах – радость. Он как ребенок радуется синеве неба и зелени тайги, белым вершинам гор и тому, что сквозь темноту вдруг пробивается солнечный луч и бежит золотистой змейкой по воде родника.
Меня всегда удивляла сила людей того поколения, на долю которых выпали немалые беды и лишения. Что помогло им выстоять, не потерять себя, сохранить умение улыбаться маленьким радостям? Что помогало им простить тех, кто унижал и попирал их?
В детстве в одном подъезде со мной жила пожилая чета – интеллигентный старик с милой старушкой. Было у них две дочери и несколько внуков. Дедушка – сама доброта: никогда не кричал на сорванцов, не выражал недовольства отсутствием в магазинах продуктов или повышающейся квартплатой. Все у него было хорошо.
Каково же было мое удивление, когда, придя работать в заводскую газету, узнала я: дедушка тот из политических, по ложному навету был исключен из партии (а это была катастрофа!), провел в лагерях на тяжелой работе 15 лет. Там и встретил свою жену.
Они долго жили в бараке – спали на одних нарах. Здесь родилась их первая дочь. А потом его реабилитировали и позволили жить жизнью обычного человека. Но большая часть жизни уже прошла, осталась там, за колючей проволокой!
Как он выживал на воле – я не знаю. Вероятно, лагерное прошлое постоянно напоминало ему о себе, но что больше всего удивило меня, молодую журналистку, так это то, что, вернувшись в Красноярск, мужчина восстановился в партии. Он остался ей верен, даже когда она его предала.
Ряннелю было не слаще. Когда Тойво исполнилось 10 лет, финскую семью с корнями выдрали из родной деревни под Ленинградом и под надзором конвоиров в товарном вагоне отправили в Сибирь. Восемнадцать суток до Красноярска, дальше баржами по Енисею и Ангаре – до Мотыгино.
В школу Тойво ходил пешком шесть километров в одну сторону, а когда морозы зашкаливали за минус 45, рисовал портреты переселенцев. Так и пристрастился к живописи.
Пятая графа и статус «спецпереселенец» не позволили Ряннелю пойти на фронт во время Великой Отечественной войны, хотя он несколько раз просился, а также – поступить в Ленинградскую художественную академию. Но он не обозлился, не потерял оптимизма. Работал в школе учителем рисования, ходил по горам с геологической партией, а затем уехал в Омск и поступил в художественное училище.
Тойво Ряннель говорил, что творчество спасло его от обид и унижений. Видимо, действительно надо быть художником, чтобы даже в сплошной черноте видеть солнечный луч надежды.
Автор: Елена Лалетина
Недавно открывшаяся в красноярском музее имени Сурикова выставка Тойво Ряннеля, посвященная его 100-летию, заставила меня по-новому взглянуть на этого художника. Да, есть в его биографии картины о «буднях великих строек», но и они выглядят сегодня историческими зарисовками, а не партийным заказом, какой присутствовал в жизни каждого живописца советских времен.
Главная его любовь – сибирская природа. В нее, как говорил сам Ряннель, он влюбился еще в детстве, когда его семью выслали из Ленинградской области в Удерейский (Мотыгинский) район и он впервые увидел наши могучие реки, громадные горы и тайгу.
Но я о другом. В его картинах нет обыденности, хотя изображал художник довольно привычные пейзажи – сибирскую тайгу и хакасские степи, Саянские горы и заполярную тундру. То, что окружает нас и остается незамеченным нами.
Ветер для нас – явление природы, а не враждебная сила, желающая сломать кедры, уцепившиеся корнями за каменистую почву. Есть в коллекции Ряннеля такая картина.
Искусствоведы придумали об этом сюжете много историй: мол, кедры – это сибиряки, которые способны противостоять любым невзгодам и бедам, могут выжить в любых, даже самых непригодных для этого условиях. Думал ли так Ряннель? Неизвестно. Но совершенно ясно: картина – это рассказ о человеке, ее создавшем. А для зрителя, пришедшего на выставку, – чувства, которые она рождает, и ощущения, возникающие от созерцания смешения красок, выстраивания перспективы и сюжета, наконец.
Помните, как восхищались фанаты картинами Рериха? На его графических полотнах уникальное сочетание цветов – розового, синего, фиолетового.
Говорят, эти произведения искусства обладают психотерапевтическим целительным воздействием на человека – способны снимать стресс и гармонизировать самочувствие. Возможно, если долго смотреть на Гималаи Рериха, действительно впадешь в транс и достигнешь нирваны и просветления.
Ряннель – он не Рерих, он другой. Хотя также увлекается пейзажем. Но его природа – это могучие горы, через которые пробивается бурный поток, или прозрачное лесное озеро, проглядывающее сквозь деревья.
Это красота и мощь, от которых пахнет северным ветром и студеной водой. И эта красота мне ближе. Она дает силу и побуждает к действию. Как будто говорит тебе: хватит ныть, жизнь у тебя одна – иди и радуйся ей. Покоряй вершины.
Картины действительно рассказывают о человеке. Говорят, этому финну были присущи сила и упорство. Может быть, именно эти качества и помогли выжить ему, достичь своей мечты и войти в историю края.
Жизнь этого человека была сложной, но в его картинах – радость. Он как ребенок радуется синеве неба и зелени тайги, белым вершинам гор и тому, что сквозь темноту вдруг пробивается солнечный луч и бежит золотистой змейкой по воде родника.
Меня всегда удивляла сила людей того поколения, на долю которых выпали немалые беды и лишения. Что помогло им выстоять, не потерять себя, сохранить умение улыбаться маленьким радостям? Что помогало им простить тех, кто унижал и попирал их?
В детстве в одном подъезде со мной жила пожилая чета – интеллигентный старик с милой старушкой. Было у них две дочери и несколько внуков. Дедушка – сама доброта: никогда не кричал на сорванцов, не выражал недовольства отсутствием в магазинах продуктов или повышающейся квартплатой. Все у него было хорошо.
Каково же было мое удивление, когда, придя работать в заводскую газету, узнала я: дедушка тот из политических, по ложному навету был исключен из партии (а это была катастрофа!), провел в лагерях на тяжелой работе 15 лет. Там и встретил свою жену.
Они долго жили в бараке – спали на одних нарах. Здесь родилась их первая дочь. А потом его реабилитировали и позволили жить жизнью обычного человека. Но большая часть жизни уже прошла, осталась там, за колючей проволокой!
Как он выживал на воле – я не знаю. Вероятно, лагерное прошлое постоянно напоминало ему о себе, но что больше всего удивило меня, молодую журналистку, так это то, что, вернувшись в Красноярск, мужчина восстановился в партии. Он остался ей верен, даже когда она его предала.
Ряннелю было не слаще. Когда Тойво исполнилось 10 лет, финскую семью с корнями выдрали из родной деревни под Ленинградом и под надзором конвоиров в товарном вагоне отправили в Сибирь. Восемнадцать суток до Красноярска, дальше баржами по Енисею и Ангаре – до Мотыгино.
В школу Тойво ходил пешком шесть километров в одну сторону, а когда морозы зашкаливали за минус 45, рисовал портреты переселенцев. Так и пристрастился к живописи.
Пятая графа и статус «спецпереселенец» не позволили Ряннелю пойти на фронт во время Великой Отечественной войны, хотя он несколько раз просился, а также – поступить в Ленинградскую художественную академию. Но он не обозлился, не потерял оптимизма. Работал в школе учителем рисования, ходил по горам с геологической партией, а затем уехал в Омск и поступил в художественное училище.
Тойво Ряннель говорил, что творчество спасло его от обид и унижений. Видимо, действительно надо быть художником, чтобы даже в сплошной черноте видеть солнечный луч надежды.
Автор: Елена Лалетина
Из Финляндии пришло печальное известие: ушёл из жизни художник - Тойво Ряннель.
Тойво Васильевич прожил трудную, но счастливую жизнь. В 1931 году метелью и морозами встретила ссыльную финскую семью сибирская земля. Десятилетний Тойво сразу полюбил бескорыстных сибиряков, был восхищён красотой и просторами сибирской тайги. Эту любовь он сохранил на всю жизнь. Великая Отечественная война не дала ему окончить Омское художественное училище, а статус ссыльного не позволил уйти на фронт, хотя у него было такое стремление. Это же помешало ему поступить в Академию художеств в Ленинграде. Но он в годы войны тоже вносил вклад в победу. По таёжным дебрям пешком прошёл Ряннель сотни километров с геодезической партией "Золоторазведка". Геодезист Тойво отмечал - это редчайшая профессия на земле. Карты и дороги, реки и ручьи, возвышенности и низины, болота, леса и поляны, учёт всего, что есть на земле и под землёй - всё это приводит в систему геодезист. Это сейчас есть спутники, самолёты, а в те годы такую работу могли делать только геодезисты, преодолевая бурные реки и топкие болота, непроходимые леса и горы, в дождь и холод.
Везде рядом с ним был не только профессиональный инструмент буссоль, но и этюдник. Каждый день, соприкасаясь с природой, Тойво находил время, чтобы запечатлеть увиденное в рисунках карандашом, писать акварелью. Так рождался художник. Ему было двадцать пять лет, когда он, неизвестный художник из глухой Удерейской тайги, привёз свои полотна в 1946 году на выставку в Красноярск, посвящённую В. И. Сурикову. Особенно дорого было для Тойво услышать одобрение от ученика Сурикова Дмитрия Иннокентьевича Каратанова. Они стали добрыми друзьями. С этих пор Тойво стал красноярцем.
Однако Тойво часто покидал город. Его можно было видеть у истоков Енисея, на горных реках Западных Саян и Эвенкии, в степях Хакасии и горных перевалах. Есть его следы и на Северном полюсе. Если бы составить карту края с указанием, где побывал художник Ряннель, мы не нашли бы на ней белых пятен.
Никто не может точно сказать, сколько полотен написал Тойво Васильевич. Одни говорят, 3 тысячи, другие утверждают, что больше. Но разве в этом главное? Главное, что на картинах художника мы видим наш могучий край, его изумительную по красоте природу, портреты знаменитых земляков, замечательных людей - простых тружеников, строителей великих строек, жителей тайги и тундры. Творчество Тойво Ряннеля было неотделимо от трудового и культурного ритма края. Невозможно без волнения смотреть на его картины "Рождение Енисея", "Красноярск - город у красного яра", "Угрюм-река", "Сердце Саян", "На склонах Ергака", "Перекрытие Енисея в Саянах", "Правобережный котлован", "Левобережный котлован", "Строители Саяно-Шушенской ГЭС", "Паводок", "Тропа великанов".
Будет веками удивлять его изумительная картина "Горные кедры". Я думаю, художник изобразил в ней не только силу могучих кедров, но и раскрыл гордый, непобедимый дух сибиряков. Тойво был неимоверно трудолюбивым человеком. Три года назад мы ездили с ним в Ергаки. Теперь это государственный природный заповедник. Он не раз бывал в этих чудных горах. Было в разгаре лето, но везде встречался снег. С утра до вечера, чуть прекращал моросить дождь или таял туман, художник перемещался с одного места на другое, отыскивал удивительные пейзажи и, как фотограф, моментально изображал их на эскизе. Чудные склоны гор, скалы, могучие кедры вроде были однообразны, но он находил особую изюминку в них.
Он был не только певцом нашего края, но и его пропагандистом и патриотом. По неполным подсчётам, Тойво Васильевич осуществил более 130 только персональных выставок. С его картинами знакомились 21 раз жители Москвы. Поражались красотой Сибири посетители выставок в Краснодаре, Ставрополе, Нальчике, Грозном, Баку, Калининграде, Ленинграде и практически во всех областных городах Сибири. Только за 2008-2010 годы в крае прошло 11 его персональных выставок. Последняя состоялась в сентябре 2011 года.
Картинами художника Ряннеля восхищались любители искусства Словении, Великобритании, Франции, Швеции, Голландии. Многие произведения художника хранятся в частных коллекциях США, Японии, Китая, ЮАР, Бельгии, Венгрии. Следовательно, в этих странах находится светлая частица нашего края. Его полотна находятся в более сорока музеях края, России и за рубежом.
Тойво Васильевич был одарён ещё одним даром - даром рассказчика, он являлся прекрасным писателем и замечательным поэтом. Его стихи переложены на музыку, и песни на его слова исполняют барды. Ряннель был надёжным, верным другом художника Дмитрия Каратанова, писателей и поэтов Виктора Астафьева, Сергея Сартакова, Анатолия Чмыхало, Роберта Рождественского, Казимира Лисовского, Зория Яхнина, многих родственников Василия Сурикова, красноярского библиографа Ивана Кузнецова, моряка и писателя Ивана Назарова, директора завода цветных металлов Владимира Гулидова. А всех близких знакомых Тойво Васильевича в крае, в стране и за рубежом просто не перечесть.
Художник был неутомимым путешественником. Он сплавлялся на плотах практически на всех порожистых реках Тувы, Хакасии, Эвенкии. В молодости Тойво покорил все вершины знаменитых Столбов.
В январе 2010 года группа известных красноярцев, накануне 90-летия художника, обратились к губернатору и председателю ЗС края с призывом присвоить Ряннелю звание "Почётный гражданин Красноярского края". Но чиновники не поддержали это предложение.
Впрочем, из ЗС края и министерства культуры мы получили обнадёживающий ответ. К великому огорчению и сожалению, не хватило у чиновников в дальнейшем ни духа, ни мужества довести дело до конца. Мотивация: он не гражданин России. Чушь! Да, Тойво Васильевич последние годы жил в Финляндии. По предложению президента Финляндии он переехал на жительство в страну своих предков. Ему были созданы условия для творческой работы. Но он был и остался гражданином России. У него здесь были квартира, мастерская, он получал пенсию в Центральном районе Красноярска.
Ещё один штрих. В связи с юбилеем Ряннеля был подготовлен замечательный альбом его произведений. Однако краевая грантовая комиссия осуществить оплату альбома отказалась. Смакуя, заявляли, он не гражданин России и может издать альбом на свои деньги. Откроем тайну: Тойво Васильевич каждый раз, собираясь в Красноярск, с величайшим трудом собирал средства на проезд. И в обратную дорогу выезжал на деньги от продажи одной-двух картин, если это удавалось.
Кстати, в 2001 году выпуск альбома произведений художника Ряннеля, в честь его 80-летия, оплатила администрация губернатора генерала Лебедя.
Тойво Васильевич до последнего времени ежегодно бывал в Красноярске. Организовывал выставки своих новых и прежних произведений, встречался с почитателями его таланта, проводил творческие вечера поэзии, продолжал писать картины о нашей земле. Он оставался красноярцем.
Что ж, чиновники приходят и уходят. Про них, спустя годы, можно будет узнать только в архивных бумагах.
Великого художника Тойво Ряннеля будут чтить, любить и помнить всегда. Он навеки вошёл в историю искусства.
***
Тойво Ряннель являлся членом Союза художников России с 1948 года. Народный художник России, Почётный доктор Международной академии туризма, Почётный член Петровской академии науки и искусств, член Союза российских писателей. В январе 2010 года Тойво Ряннелю были вручены регалии Почётного члена Российской академии художеств. Он стал Почётным академиком. Регалии вручил президент Академии Зураб Церетели.
Владлен ЧАРИКОВ, Почётный строитель России. Красноярск.
На снимке: Художник на пленэре.
«Красноярский рабочий» 23 марта 2012
Тойво Васильевич прожил трудную, но счастливую жизнь. В 1931 году метелью и морозами встретила ссыльную финскую семью сибирская земля. Десятилетний Тойво сразу полюбил бескорыстных сибиряков, был восхищён красотой и просторами сибирской тайги. Эту любовь он сохранил на всю жизнь. Великая Отечественная война не дала ему окончить Омское художественное училище, а статус ссыльного не позволил уйти на фронт, хотя у него было такое стремление. Это же помешало ему поступить в Академию художеств в Ленинграде. Но он в годы войны тоже вносил вклад в победу. По таёжным дебрям пешком прошёл Ряннель сотни километров с геодезической партией "Золоторазведка". Геодезист Тойво отмечал - это редчайшая профессия на земле. Карты и дороги, реки и ручьи, возвышенности и низины, болота, леса и поляны, учёт всего, что есть на земле и под землёй - всё это приводит в систему геодезист. Это сейчас есть спутники, самолёты, а в те годы такую работу могли делать только геодезисты, преодолевая бурные реки и топкие болота, непроходимые леса и горы, в дождь и холод.
Везде рядом с ним был не только профессиональный инструмент буссоль, но и этюдник. Каждый день, соприкасаясь с природой, Тойво находил время, чтобы запечатлеть увиденное в рисунках карандашом, писать акварелью. Так рождался художник. Ему было двадцать пять лет, когда он, неизвестный художник из глухой Удерейской тайги, привёз свои полотна в 1946 году на выставку в Красноярск, посвящённую В. И. Сурикову. Особенно дорого было для Тойво услышать одобрение от ученика Сурикова Дмитрия Иннокентьевича Каратанова. Они стали добрыми друзьями. С этих пор Тойво стал красноярцем.
Однако Тойво часто покидал город. Его можно было видеть у истоков Енисея, на горных реках Западных Саян и Эвенкии, в степях Хакасии и горных перевалах. Есть его следы и на Северном полюсе. Если бы составить карту края с указанием, где побывал художник Ряннель, мы не нашли бы на ней белых пятен.
Никто не может точно сказать, сколько полотен написал Тойво Васильевич. Одни говорят, 3 тысячи, другие утверждают, что больше. Но разве в этом главное? Главное, что на картинах художника мы видим наш могучий край, его изумительную по красоте природу, портреты знаменитых земляков, замечательных людей - простых тружеников, строителей великих строек, жителей тайги и тундры. Творчество Тойво Ряннеля было неотделимо от трудового и культурного ритма края. Невозможно без волнения смотреть на его картины "Рождение Енисея", "Красноярск - город у красного яра", "Угрюм-река", "Сердце Саян", "На склонах Ергака", "Перекрытие Енисея в Саянах", "Правобережный котлован", "Левобережный котлован", "Строители Саяно-Шушенской ГЭС", "Паводок", "Тропа великанов".
Будет веками удивлять его изумительная картина "Горные кедры". Я думаю, художник изобразил в ней не только силу могучих кедров, но и раскрыл гордый, непобедимый дух сибиряков. Тойво был неимоверно трудолюбивым человеком. Три года назад мы ездили с ним в Ергаки. Теперь это государственный природный заповедник. Он не раз бывал в этих чудных горах. Было в разгаре лето, но везде встречался снег. С утра до вечера, чуть прекращал моросить дождь или таял туман, художник перемещался с одного места на другое, отыскивал удивительные пейзажи и, как фотограф, моментально изображал их на эскизе. Чудные склоны гор, скалы, могучие кедры вроде были однообразны, но он находил особую изюминку в них.
Он был не только певцом нашего края, но и его пропагандистом и патриотом. По неполным подсчётам, Тойво Васильевич осуществил более 130 только персональных выставок. С его картинами знакомились 21 раз жители Москвы. Поражались красотой Сибири посетители выставок в Краснодаре, Ставрополе, Нальчике, Грозном, Баку, Калининграде, Ленинграде и практически во всех областных городах Сибири. Только за 2008-2010 годы в крае прошло 11 его персональных выставок. Последняя состоялась в сентябре 2011 года.
Картинами художника Ряннеля восхищались любители искусства Словении, Великобритании, Франции, Швеции, Голландии. Многие произведения художника хранятся в частных коллекциях США, Японии, Китая, ЮАР, Бельгии, Венгрии. Следовательно, в этих странах находится светлая частица нашего края. Его полотна находятся в более сорока музеях края, России и за рубежом.
Тойво Васильевич был одарён ещё одним даром - даром рассказчика, он являлся прекрасным писателем и замечательным поэтом. Его стихи переложены на музыку, и песни на его слова исполняют барды. Ряннель был надёжным, верным другом художника Дмитрия Каратанова, писателей и поэтов Виктора Астафьева, Сергея Сартакова, Анатолия Чмыхало, Роберта Рождественского, Казимира Лисовского, Зория Яхнина, многих родственников Василия Сурикова, красноярского библиографа Ивана Кузнецова, моряка и писателя Ивана Назарова, директора завода цветных металлов Владимира Гулидова. А всех близких знакомых Тойво Васильевича в крае, в стране и за рубежом просто не перечесть.
Художник был неутомимым путешественником. Он сплавлялся на плотах практически на всех порожистых реках Тувы, Хакасии, Эвенкии. В молодости Тойво покорил все вершины знаменитых Столбов.
В январе 2010 года группа известных красноярцев, накануне 90-летия художника, обратились к губернатору и председателю ЗС края с призывом присвоить Ряннелю звание "Почётный гражданин Красноярского края". Но чиновники не поддержали это предложение.
Впрочем, из ЗС края и министерства культуры мы получили обнадёживающий ответ. К великому огорчению и сожалению, не хватило у чиновников в дальнейшем ни духа, ни мужества довести дело до конца. Мотивация: он не гражданин России. Чушь! Да, Тойво Васильевич последние годы жил в Финляндии. По предложению президента Финляндии он переехал на жительство в страну своих предков. Ему были созданы условия для творческой работы. Но он был и остался гражданином России. У него здесь были квартира, мастерская, он получал пенсию в Центральном районе Красноярска.
Ещё один штрих. В связи с юбилеем Ряннеля был подготовлен замечательный альбом его произведений. Однако краевая грантовая комиссия осуществить оплату альбома отказалась. Смакуя, заявляли, он не гражданин России и может издать альбом на свои деньги. Откроем тайну: Тойво Васильевич каждый раз, собираясь в Красноярск, с величайшим трудом собирал средства на проезд. И в обратную дорогу выезжал на деньги от продажи одной-двух картин, если это удавалось.
Кстати, в 2001 году выпуск альбома произведений художника Ряннеля, в честь его 80-летия, оплатила администрация губернатора генерала Лебедя.
Тойво Васильевич до последнего времени ежегодно бывал в Красноярске. Организовывал выставки своих новых и прежних произведений, встречался с почитателями его таланта, проводил творческие вечера поэзии, продолжал писать картины о нашей земле. Он оставался красноярцем.
Что ж, чиновники приходят и уходят. Про них, спустя годы, можно будет узнать только в архивных бумагах.
Великого художника Тойво Ряннеля будут чтить, любить и помнить всегда. Он навеки вошёл в историю искусства.
***
Тойво Ряннель являлся членом Союза художников России с 1948 года. Народный художник России, Почётный доктор Международной академии туризма, Почётный член Петровской академии науки и искусств, член Союза российских писателей. В январе 2010 года Тойво Ряннелю были вручены регалии Почётного члена Российской академии художеств. Он стал Почётным академиком. Регалии вручил президент Академии Зураб Церетели.
Владлен ЧАРИКОВ, Почётный строитель России. Красноярск.
На снимке: Художник на пленэре.
«Красноярский рабочий» 23 марта 2012
Уважаемые Лариса Тойвовна, Геннадий Тойвович, примите наши глубокие соболезнования по случаю кончины Вашего отца, любимого нами, жителя г.Железногорска, Народного художника России, Действительного члена Петровской Академии Наук и Искусств, Почетного доктора Международной академии туризма.
Наша творческая дружба с Тойво продолжалась не одно десятилетие. Художник, писатель, поэт, необыкновенный человек, у которого имя – Картины, его имя – Смысл, его имя – Символ!
Его картины внесли в нашу непредсказуемую жизнь ту долю любви, благородства, изящества и доброты, которые так необходимы нам.
Долгую, счастливую жизнь прожил Тойво Васильевич. Родина – Финляндия, Родина – Красноярский край принадлежали ему, он – служил им. Его имя стало паролем искусства между странами.
Он был огромной личностью – из тех, кто творил историю искусства. Ему суждено остаться в ней навсегда.
Нам будет очень не хватать Вас, дорогой Тойво, Ваших картин, Вашего тихого, мягкого голоса, добродушной улыбки, светящихся глаз, открытого сердца.
Благодарная память! Вечная память!
Скорбим и помним!
Директор В.А.Попова и коллектив Музейно-выставочного центра
ЗАТО г.Железногорск, Красноярского края.
Наша творческая дружба с Тойво продолжалась не одно десятилетие. Художник, писатель, поэт, необыкновенный человек, у которого имя – Картины, его имя – Смысл, его имя – Символ!
Его картины внесли в нашу непредсказуемую жизнь ту долю любви, благородства, изящества и доброты, которые так необходимы нам.
Долгую, счастливую жизнь прожил Тойво Васильевич. Родина – Финляндия, Родина – Красноярский край принадлежали ему, он – служил им. Его имя стало паролем искусства между странами.
Он был огромной личностью – из тех, кто творил историю искусства. Ему суждено остаться в ней навсегда.
Нам будет очень не хватать Вас, дорогой Тойво, Ваших картин, Вашего тихого, мягкого голоса, добродушной улыбки, светящихся глаз, открытого сердца.
Благодарная память! Вечная память!
Скорбим и помним!
Директор В.А.Попова и коллектив Музейно-выставочного центра
ЗАТО г.Железногорск, Красноярского края.
Газетные и журнальные вырезки
